Улица отчаяния, стр. 54
– Что? – Пропущенный мною шарик стукнулся о коробку румынского джема и куда-то покатился; я кинул ракетку на стол и пошел его подбирать.
– Что это не винил, а долбаный компакт-диск, [61] – вздохнул Тамбер. – Я потратил на два захода пятьдесят долбаных минут и удолбался во сто раз сильнее. Облом, чистый облом. – Он горестно покачал головой.
– Мое сердце обливается кровью, – сказал я. – Мой пузырь обливается мочой. Мой желудок обливается желудочным соком. А и вообще, что ты делал в постели с двумя этими бабами?
– А что, ты думаешь, я делал?
– Спрашивал их, как им это понравилось?
– Ошибаесси. В действительности у них дуэт. Я думаю подписать с ними контракт.
– Вот уж не знал, что ты формализовал свои связи до такой степени, – сказал я и самым взаправдашним образом выиграл очко. Тамбер поймал шарик и перебросил его мне.
– Стиль моих связей сильно изменился. С возрастом я стал значительно осторожнее. – Он выпрямился, опустил ракетку и упер руки в бока. – Знал бы ты, какое они паскудство, эти хреномантии.
– Знаю, – кивнул я, примериваясь, куда бы лучше подать.
– Да бог с ним. – Тамбер пригнулся и почти мгновенно отыграл подачу. – Смех, да и только; я использовал доходы от акций «Телекома» на покупку «Лондон интернешнл».
– Задница, – сказал я.
– Волосатая, – ухмыльнулся Тамбер.
Мы сидели в ресторане гостиницы «Олбани», непременной стоянки Рика при его нечастых набегах в Глазго.
Мы закончили партию в пинг-понг. Выиграл, конечно же, он, однако не всухую, что я всегда воспринимаю как свою моральную победу. Мы еще раз подогрелись кокаином и битый час проговорили о Нашем Бизнесе, поливая любого и каждого, чье имя приходило нам на ум. Затем мы преодолели две сотни ярдов, отделявшие Джутов собор от «Олбани», на газотурбинном чудовище Рика (предварительно мне пришлось выслушать его жалобу на прокатную контору в аэропорте, у которой не нашлось черного, в масть его очкам, «порше»; красный «феррари» всем бы и хорош, но ведь это вопиющая дисгармония).
Утром я обрядился в то же самое, что и вчера вечером, да плюс повязал галстук, а потому выглядел почти респектабельно, во всяком случае в «Олбани» меня пустили.
Обед был вполне пристойный, хотя Рик слишком уж суматошился с выбором вина, а я потребовал к шатобриану [62] томатный соус, из чистой вредности. Потом мы сидели и отдувались, прихлебывая бренди; Рик закурил «гавану». Во время разговора я несколько раз замечал, что он что-то недоговаривает, старательно обходит какую-то тему, но вникать в это мне не хотелось. Здесь были по крайней мере два варианта: деловое предложение, с которым он ко мне приехал, и некое жуткое событие, смутно обозначенное им ранее, а ни то ни другое не сулило мне особых радостей. Так что я не забивал свою голову догадками и размышлениями, а просто сидел в компании старого доброго знакомого и делал вид, что все точно так же, как в старые добрые времена.
– … Что, что, а уж эту-то пьянку я не скоро забуду, – смеялся Рик. – Я порол Джуди прямо на клумбе, а Аманда меня застукала. Эта стерва ободрала мне всю задницу то ли граблями, то ли тяпкой, чем-то таким сельскохозяйственным.
– Как сказано в Писании, – сказал я, вытирая выступившие на глазах слезы, – не дерите баб на клумбах, да не ободраны будете.
Мы вспоминали наши сборища в кентском поместье Балфура, и Рик рассказывал про тот раз, когда Дейви на своем тракторе-тягаче перетягивал канат со сборной из Уэсова «рейнджровера», трактора, принадлежавшего какому-то местному фермеру, и его собственной «дайтоны» (с Кристиной за рулем). Он победил, но при этом случайно – если можно ему верить – въехал прямо под навес, вдребезги разнес бар, раздавил несколько столиков и поверг гостей в паническое бегство. Разворачиваясь, он сшиб одну из двух главных опор, обрушил половину навеса, вторая же почему-то загорелась. Это был один из очень немногих в том году пожаров, при тушении которых применялась вода из декоративного пруда, передаваемая по цепочке в ведерках для охлаждения шампанского, и шампанское как таковое (а что, чем вам не пенный огнетушитель?). Меня в тот раз не было, но те Дейвовы пьянки, в которых я участвовал, были если и спокойнее, то разве что самую малость.
В конце концов наши с Риком запасы историй иссякли; мы замолкли и некоторое время сидели, качая головами, фыркая и утирая слезы.
И тут я глубоко вдохнул, как перед прыжком в холодную воду, и спросил:
– Так чему же я обязан твоим приездом?
– Чему? – Рик задумчиво покрутил рюмку. – А как ты насчет записать новый альбом?
– Никак. С ужасом. Нет.
– Не спеши, ты ведь об этом еще и не думал. Люди из бизнеса все время тобой интересуются, спрашивают у меня, будешь ли ты еще записываться. Фэны засыпают нас письмами, насчет где ты и как ты и работаешь ли ты над каким-нибудь новым проектом, так что интерес к тебе есть, и большой. Сколько прошло времени, а «Личные вещи» расходятся считай что со свистом; ты будешь полным идиотом, если не используешь такой момент.
– Со свистом? – удивился я. – Вот уж не думал.
«Personal Effects» – это сольный альбом, выпущенный мною – с помощью, конечно же, уймы студийных инструменталистов – в восемьдесят втором, когда группы уже не было. Альбом создавался на кипучем энтузиазме – смерть Дейва заставила меня полностью забросить музыку, и после полуторагодового простоя я играл и записывался с колоссальным удовольствием, – но когда он вышел… не знаю уж почему, но я утратил к нему всякий интерес.
Если подумать, это случилось даже чуть раньше, до того, как он вышел. Я помню, как сидел однажды у микшерного пульта, что-то там обсуждая насчет уровня той или другой дорожки, и вдруг подумал: «А какого, собственно говоря, черта? Кому и зачем все это надо?» И после этого весь мой энтузиазм куда-то пропал, и сколько я ни старался вернуть его, ничего не получалось, разве что так, на час-другой. Да и пошел альбом не очень, во всяком случае – по меркам FrozenGold. «Личные вещи»… Вообще-то я хотел назвать свой альбом «Ну и дерьмо же все это», но «Эй-ар-си» в лице Рика, который успел уже ее возглавить, встала на дыбы.
– Не думал? – поразился Рик. – Да ты что, совсем не читаешь музыкальной прессы? И радио не слушаешь? Альбом уже шесть месяцев стоит в сороковке, дай интервью-другое, и он попадет в двадцатку, как минимум. А если ты вернешься, то и в десятку, это уж как пить дать. Кой черт, Дэн, да ты хоть знакомишься со своими гонорарными поступлениями?
– Нет.
– Странный ты все-таки человек. Странный и трудный. – Тамбер удрученно покачал головой. – Вот скажи, неужели тебе не нравится играть со сцены? Неужели ты не соскучился по аплодисментам, прожекторам? По публике?
– Но я все-таки что-то еще делаю.
– Делаешь? – издевательски фыркнул Рик. – И что же это ты такое делаешь? Джинглы для телевизионных сериалов и рекламных роликов? Серьезное дело.
– И еще фильмы.
– В количестве один штука… и даже если музыка была лучшей его частью, что из того?
– Не один, а два, и еще два в производстве, – возмутился я. Мне не хотелось вставать в оборонительную позицию, словно я и вправду в чем-то виноват, но Рик нагло искажал правду, и я просто не мог не ответить.
– Ну хорошо, не один, а два. А что касается тех, что в производстве, я говорил с этими ребятами, с Салметти и Гроссе, им нравится твоя музыка, но очень не нравится, как ты работаешь, и они оба подумывают расплатиться с тобой вчистую и подобрать на будущее кого-нибудь другого. Ты, похоже, считаешь, что они должны строить фильмы вокруг твоей музыки, а не наоборот. Это бред, чистейшей воды бред. Киношники хотят, чтобы ты брал конкретные сцены и писал для них музыку, а не присылал готовые записи и партитуры в соображении, что они подладят под них свой материал. Это невозможно, в лучшем случае они смогут использовать некоторые твои темы. И не говори мне, что ты даже не подозревал ни о чем подобном, я и сам это знаю. Нужно все-таки читать, что тебе пишут люди, ведь даже киношники рассчитывают хоть когда-нибудь получить ответ на свои письма. Кроме того, времена изменились; то, что ты пишешь, мало устраивает режиссеров, им нужны рок-группы, поющие трехминутные синглы. Ты попросту устарел. – Тамбер залпом опрокинул рюмку.
61
«BrothersinArms» (1985) – альбомDireStraits, исторически первыйCD-релиз, получивший платиновый статус
62
Шатобриан – жаркое из говяжьего филе с картофельным суфле на гарнир