Тарзан и люди-леопарды, стр. 25

– Убей его и немедленно, – не отступал вождь, – иначе он снова сбежит. А если это случится, сюда заявятся белые с солдатами, тебя убьют, а храм спалят.

– Верховный жрец я! – высокомерно ответил Имигег. – Мне может приказать только бог Леопард. С ним я и посоветуюсь. Как скажет, так и будет.

Жрец повернулся к спящему леопарду и ткнул его концом посоха. Гигантская кошка вскочила, злобно оскалив клыки.

– Белый бежал, – поведал Имигег леопарду. – Его поймали. Следует ли нам убить его сразу?

– Нет, – ответил хищник. – Свяжите его и бросьте в надежное место. Я пока не голоден.

– А Гато-Мгунгу требует, чтобы белого убили немедля, – продолжал Имигег.

– Скажи Гато-Мгунгу, что я выражаю свою волю только через Имигега, верховного жреца, а не устами Гато-Мгунгу. Он затаил в душе недоброе. Поэтому я распорядился так, что все его воины перебиты, а деревня сожжена. Если он вновь замыслит зло, то его самого растерзают, чтобы дети бога Леопарда могли насытиться. Я все сказал!

– Бог Леопард выразил свою волю, – подытожил Имигег.

Гато-Мгунгу затрясся от охватившего его ужаса.

– Ну так я уведу пленника и присмотрю, чтобы его связали как следует? – спросил он.

– Да, – ответил Имигег. – Забери и проверь, чтобы его связали так, чтобы он не смог убежать.

XII. ЖЕРТВА

– Тарзан! – пронзительно вопил на дереве у края поляны дух Ниамвеги. – Тарзан из племени обезьян! Где же ты? Нкиме страшно.

Лежавший на земле белый гигант открыл глаза и огляделся. На лице его появилось недоуменное выражение. Вдруг он вскочил на ноги.

– Нкима! – закричал он на языке великих обезьян. – Нкима, где ты? Тарзан здесь!

Обезьянка кубарем скатилась на землю и стремглав помчалась через поле маниоки.

С радостным визгом вскочила на плечо хозяина, обхватила лапками его смуглую шею, прильнула к щеке и замерла, всхлипывая от счастья.

– Вот видите, – обратился к воинам Орандо, – мушимо жив!

Белый повернулся к Орандо.

– Я не мушимо, – объявил он. – Я Тарзан из племени обезьян. А это, – и Тарзан коснулся зверька, – не дух Ниамвеги, а Нкима. Я все вспомнил. С тех пор, как мне на голову рухнуло дерево, у меня начисто отшибло память, но теперь я знаю, кто я.

Среди туземцев не было ни одного, кому не доводилось бы слышать о Тарзане из племени обезьян. Он являлся легендарной личностью, и слава о нем достигла даже этой отдаленной местности. Для воинов он был сродни духам и демонам, которых никто никогда не видел, и потому они не смели и надеяться увидеть его воочию. Возможно, Орандо постигло некоторое разочарование, но в общем все испытали облегчение, когда поняли, что перед ними человек из плоти и крови, которым движут те же порывы, что и ими, и который подчиняется тем же законам природы, что и они. До сих пор им было как-то не по себе оттого, что нельзя было предугадать, какое неожиданное обличье надумает принять дух предка Орандо. Кроме того, они не были уверены в том, что ему не захочется вдруг из доброй силы обернуться злой. Итак, его приняли в новой ипостаси, но с той лишь разницей, что если прежде он являлся мушимо Орандо и выполнял приказания последнего, как послушный слуга, то теперь он сам воспринимался воплощением силы и власти. Эта перемена произошла так незаметно, что не бросалась в глаза, а произошла она, судя по всему, благодаря психологическому воздействию воскреснувшего сознания белого на умы его чернокожих спутников.

Они встали лагерем на берегу реки неподалеку от руин деревни Гато-Мгунгу, ибо здесь имелось поле маниоки, а также банановая роща, что в дополнение к отлавливаемым курам и козам людей-леопардов сулило полные желудки после скудной пищи за время похода и сражений.

Целый день предавался Тарзан размышлениям. Теперь он вспомнил, что побудило его прийти в эти края, и он не переставал удивляться этому стечению обстоятельств, направившему его именно тем путем, которым он и намеревался следовать до того, как несчастный случай лишил его памяти.

Он вспомнил, что набеги людей-леопардов вынудили его в одиночку отправиться на разведку с целью отыскать их едва ли не мифический храм и логово.

То, что ему посчастливилось их найти, а деревню уничтожить, наполнило Тарзана удовлетворением, и он благодарил судьбу за успех.

Отдельные подробности пока еще ускользали от него, но и они постепенно восстанавливались, и, когда настал вечер, а вместе с ним время ужинать, он вдруг вспомнил белых – девушку и мужчину, которых видел в храме бога Леопарда. Тарзан рассказал о них Орандо, но негр ничего о них не знал.

– Если они остались в храме, то их наверняка уже нет в живых, – рассудил Орандо.

Тарзан долгое время просидел, погруженный в свои мысли. Тех людей он не знал, но тем не менее чувствовал по отношению к ним определенные обязательства, ибо были они с ним одной расы, одного цвета кожи. Наконец он встал и кликнул Нкиму, уплетавшего врученный ему кем-то банан.

– Ты куда? – поинтересовался Орандо.

– В храм бога Леопарда, – отозвался Тарзан.

* * *

Целый день пролежал Старик без еды и питья, крепко-накрепко связанный. Время от времени в темницу наведывались то жрец, то жрица, проверяя, на месте ли пленник и не сумел ли он ослабить путы, но в остальном он был предоставлен сам себе.

Обитателей храма за все это время почти не было слышно. Большинство из них отсыпались после вчерашней попойки. Ближе к вечеру до пленника стали долетать звуки, свидетельствующие о пробуждении признаков жизни.

Из главного зала храма послышалось пение, перекрываемое пронзительным голосом верховного жреца и рычанием леопарда. В течение всех этих нескончаемых часов мысли Старика постоянно возвращались к девушке. Он слышал, как Имигегу сообщили о том, что она попала к Боболо, и опасался, что ее вновь заставили участвовать в спектакле на помосте в обществе бога Леопарда. В этом случае, по крайней мере, он сумеет снова увидеть девушку (а это уже немало), но надежда вызволить ее померкла настолько, что вряд ли вообще могла именоваться надеждой.

Вопреки здравому смыслу, он пытался внушить себе, что, бежав единожды из храма, им удастся сделать это вторично, но тут в каморку с факелом в руке вошел жрец.

Посетитель оказался стариком свирепой наружности, раскраска его лица лишь подчеркивала жестокость его черт. Это был Собито, колдун из деревни Тамбай. Ни слова не говоря, колдун нагнулся и стал развязывать веревки, стягивающие ноги белого пленника.

– Что со мной сделают? – спросил Старик. Собито обнажил желтые клыки в злорадной усмешке.

– А ты как полагаешь, белый человек? Старик пожал плечами.

– Наверное, убьют.

– Но не сразу. У человека, умирающего медленно, в муках, мясо гораздо нежнее, – объяснил Собито.

– Дьявол! – воскликнул пленник.

Собито облизнул губы. Ему доставляло наслаждение причинять страдания, моральные ли, физические ли, а тут представился случай который он просто не мог упустить.

– Сначала тебе раздробят руки и ноги, – молвил он, – потом опустят в яму с болотной водой и привяжут так, чтобы ты не смог сунуть голову под воду и утопиться. Там ты просидишь три дня. За это время мясо твое станет мягким, нежным.

Он замолчал.

– Ну а потом? – спросил белый не дрогнувшим голосом.

Старик решил не доставлять им удовольствия от вида его смятения и молил бога, чтобы хватило сил выдержать предстоящие физические муки и не посрамить своей расы. Целых три дня! Боже, что за испытания ожидают его!

– Потом? – переспросил Собито. – Потом тебя доставят в храм, и дети бога Леопарда растерзают тебя на куски своими стальными когтями. Гляди!

Из-под широких рукавов своего одеяния, сшитого из леопардовых шкур, он выставил длинные изогнутые когти.

– И потом сожрете, да?

– Да.

– Хоть бы вы подавились.

Развязав наконец веревки на ногах белого, Собито угостил его грубым пинком, заставляя встать на ноги.