Жрица очищающего огня (ЛП), стр. 40
«UI> Хотя, если говорить начистоту, то это вина одного человека… обманувшего Саттин, загнавшего её в угол и предавшего её»
— Утай.
— Уиуи!
Синхронно раздались голоса, остановив текст. Пальцы замерли в воздухе, затем сжались в кулаки, и Утай сникла. Фуко тут же обняла её за плечи.
Черноснежка с толикой горечи в глазах смотрела на них, а затем тихо произнесла:
— Утай, виновата я. Вся вина за гибель Легиона лежит на мне. Это я легкомысленно основала его, как только мне подвернулся случай… это я упала духом, когда ему пришел конец, и два года скрывалась в локальной сети. Но благодаря Харуюки… благодаря встрече с ним, я вновь смогла встать на ноги. Я больше не собираюсь бояться своего прошлого и отводить от него глаза. Я знаю, о ком ты, и однажды этот человек за всё заплатит. Именно поэтому, Утай, я хочу разбить твою печать. Я хочу, чтобы ты вернулась к нам, в Новый Нега Небьюлас.
Разумеется, Харуюки не всё понял из того, что они сказали друг другу. Кого имела в виду Утай? Что произошло с Черноснежкой? Но затем Харуюки показалось, что сейчас не время задавать эти вопросы. Он нагнулся вперёд, повернулся к Утай и от чистого сердца заговорил:
— Синомия, я тоже хочу тебя попросить. Как ты уже, наверное, знаешь, мой аватар заражён паразитирующим Усиливающим Снаряжением, «Хром Дизастером». Если я не смогу «очиститься» в течение недели, то Короли объявят награду за мою голову, лишив меня возможности сражаться в дуэлях. Но я… должен становиться всё сильнее и сильнее. Если я хочу сражаться бок о бок с Черноснежкой и другими легионерами, мне нельзя останавливаться ни на секунду. Поэтому, я прошу… пожалуйста, спаси меня.
Совсем недавно извращённая гордость не дала бы Харуюки произнести эти слова. Но после всех тяжёлых битв, что он пережил, он постепенно начал осознавать смысл «борьбы плечом к плечу». Возможно, иногда нужно стоять на своём и прокладывать свой путь. Но уверенность в том, что ты всего сможешь добиться сам — лишь глупость и высокомерие. Даже если человек сам этого не осознаёт, ему всегда помогают другие.
Утай опустила взгляд, словно ей было тяжело принять слова Харуюки на веру.
Повисло молчание. Маленькие пальчики поднялись и неуверенно застучали по воздуху:
«UI> Я два года упрямо не шла на контакт с Саттин, Фу и другими членами Легиона именно потому, что боялась такого плана… я боялась, что кто-то предложит сорвать эту печать. Сражающиеся в полную силу «Боги» таят в себе поистине невероятную мощь. Слишком велика опасность того, что аватары, решившие вызволить меня из плена, сами окажутся под «бесконечным истреблением». Мне всегда казалось, что нам сильно повезло, что запечатало только троих аватаров. И я больше не хочу жертв. Я уверена… что и Граф, и Аква думают так же, и именно поэтому не выходят на связь. Но на самом деле я»
На этом месте её пальцы замерли.
Неподвижные губы Утай отчетливо шевельнулись. Её слова, раздавшиеся в тишине, Харуюки услышал не ушами, но сердцем:
«…хотела увидеться с вами.»
По её бледным щекам пробежали две слезинки. Слёзы встали и в глазах Фуко, и она крепко прижала маленькую девочку к себе.
В этот раз Утай, нисколько не сопротивляясь, сама уткнулась лицом в грудь Фуко. Плечи её судорожно вздрогнули. В комнате раздались едва слышные всхлипы. Харуюки, Такуму и Тиюри, не знающие истории тех времён, смотрели на эту сцену и моргали.
Спустя примерно полминуты, Фуко разомкнула свои объятия, достала из кармана платок и вытерла лицо Утай. Та продолжала смущенно смотреть в пол, но продолжила печатать:
«UI> Извините. Я готова продолжать. Я… никогда не собиралась выходить на связь с Новым Нега Небьюласом сама. Я довольствовалась тем, что смотрела за битвами Саттин издалека, из своего укромного уголка. Но затем в нашей школе ликвидировали комитет по уходу за животными, а я всё никак не могла найти новый приют для бездомных питомцев… в конце концов, у меня не осталось выхода, и я написала письмо-запрос в школу Умесато, в которую перешла Саттин. С одной стороны, я была уверена в том, что она не заметит моего имени в письме, а с другой — я втайне надеялась, что она его всё же увидит.
— Естественно, я заметила. У тебя очень необычное имя, — с улыбкой ответила Черноснежка.
Утай, глаза которой всё ещё казались красными от недавних слёз, тут же надула губы.
«UI> Можно подумать, это я себе такое имя взяла. Когда ответ пришёл не от администрации школы, а от зампредседателя школьного совета, я долго не могла решиться. Но потом я убедила себя, что делаю это ради животных, и договорилась с Саттин о звонке с погружением. Её первыми словами были»
— «Вот мои условия: я убеждаю администрацию организовать тебе клетку, а ты возвращаешься к нам», — зачитывала Черноснежка появляющиеся перед ней буквы.
Казалось, она сама изумилась этим словам, а затем сокрушённо улыбнулась. Улыбнулась и Утай, тут же продолжив набирать текст:
«UI> Нетерпеливость, грубость и упрямство Саттин совсем не изменились. Я-то, глупая, столько времени раздумывала над тем, что я буду ей говорить, а она вдруг сразу поставила вопрос ребром. Я только и смогла что ответить: «Хорошо, но я приду только выслушать тебя». А затем всё закрутилось, завертелось, и теперь я сижу тут. Давным-давно я примерно таким же образом согласилась впервые встретиться с ней в реальности.»
При виде этих слов Харуюки с ностальгией вспомнил, как Черноснежка пригласила его пойти за ней.
Она вдруг появилась на корте для виртуального сквоша, спросила, не желает ли он ускориться ещё сильнее, и была такова. Заинтригованный смыслом этих слов, Харуюки пришёл в рекреацию, затем согласился соединиться с ней напрямую и принял Брейн Бёрст до того, как успел как следует всё обдумать.
Но… если бы она не пригласила его так жёстко, Харуюки ни за что бы не согласился. Да, возможно она упряма, но при этом совершенно серьёзна. Наверняка она уже изо всех сил работала над «планом очищения от Брони Бедствия» втайне от остальных…
И тут в голове Харуюки возник один вопрос, который он тут же задал сидевшей напротив Черноснежке, подняв перед этим руку:
— А, э-э, семпай.
— М? Что такое?
— Э-э… на прошлой неделе, после окончания гонки, ты здесь же сказала, что собираешься принять кое-какие меры, сразу после того как упоминала людей со способностями очищения. Выходит, ты имела в виду Синомию?
— Ага, именно её, — Черноснежка кивнула.
— Но как ты собиралась с ней связаться? Синомия только что сказала, что два года упрямо не шла с тобой контакт… — спросил вслед за этим Харуюки.
«UI> Арита-сан поднимает правильный вопрос. Я уже не пользуюсь своим старым почтовым адресом. Саттин, ты никак не могла связаться со мной. Что, если бы я не послала в Умесато то письмо по поводу клетки для животных? Что ты собиралась делать в этом случае?» — напечатала она, удивлённо склонив голову.
Черноснежка мягко улыбнулась и ответила:
— Разве это не очевидно? Пусть твоя старая почта и не работает, я всё ещё знаю, в какую школу ты ходишь и в каком классе учишься. Я бы просто пришла в начальное крыло академии Мацуноги, встала бы у двери четвёртого класса и ждала тебя. Нет?
Услышав эти слова, Утай моментально побледнела и неловко напечатала:
«UI> Когда я сомневалась в том, отправлять ли в школу Умесато письмо с просьбой, я услышала голос, который сказал мне сделать это. Уверена, это был глас небес.»
Харуюки, его друзья и даже Фуко тут же рассмеялись в голос. Затем Фуко похлопала ещё напуганную последними словами Черноснежки Утай.
— Видишь? Пришла пора вернуться на своё место, Уиуи. Я понимаю, что ты почуяла. В один прекрасный день, когда я сидела на вершине Старой Токийской Башни, в мой садик забрела раненая ворона. И в тот момент я ощутила, что в этом застывшем мире вновь подул ветерок…
— Именно так, Утай. Возможно, я нетерпелива, но уже не так безрассудна, как раньше. Я уверена в том, что знаю тактику, с помощью которой мы сможем освободить твоего аватара из плена Бога. Поэтому я и сказала тебе, чтобы ты вернулась, — сказала Черноснежка и уставилась своими чёрными глазами прямо на Утай.