Возвращение, стр. 23
— Это заслуга наших лучших мастеров, — сказал Орик. — Над твоими доспехами, Сапфира, они тоже поработали. Однако драконьи доспехи мы с собой прихватить не можем; вардены сохранят их до нашего возвращения.
«Поблагодари его от моего имени, пожалуйста», — сказала Эрагону Сапфира.
Эрагон выполнил её просьбу, потом надел наручи и наголенники, а остальные доспехи спрятал в седельную сумку. Протянув руку за шлемом, он обнаружил, что Орик взял его и вертит в руках.
— Ты не спеши надевать этот шлем, Эрагон, — сказал он. — Сперва ты должен сделать свой выбор.
— Какой выбор?
Орик поднял полированную стрелку шлема, которая, как оказалось, была опущена, и Эрагон увидел выгравированные на стальной пластине молот и звезды — знак Дома Хротгара, к которому принадлежал и Орик: Дургримст Ингеитум. Орик нахмурился; казалось, он одновременно доволен и чем-то встревожен. Голос его звучал весьма торжественно, когда он сказал:
— Этот шлем — дар моего короля Хротгара. Он просил меня передать тебе заверения в своих дружеских чувствах, которые предлагает также скрепить твоим вступлением в Дургримст Ингеитум, ежели, конечно, ты выразишь такое желание и станешь членом нашей большой семьи.
Поражённый столь великодушным жестом Хротгара, Эрагон молча смотрел на шлем.
«Но не означает ли это, что отныне мне придётся подчиняться его воле? — думал он. — Если я буду чуть ли не каждый день давать клятвы верности, становясь вассалом очередного правителя, то вскоре мне наверняка не сносить головы, ибо трудно будет жить, не нарушая ни одной клятвы!»
«Тебе вовсе не обязательно надевать этот шлем», — заметила Сапфира.
«Вот как? Но ведь для Хротгара это станет смертельным оскорблением! Кажется, мы с тобой в очередной раз угодили в ловушку».
«А что, если это просто знак уважения, а вовсе не ловушка? — предположила Сапфира. — Может, он хотел ещё раз поблагодарить нас за моё намерение восстановить Исидар Митрим».
Это Эрагону даже в голову не пришло; он все пытался сообразить, на какие преимущества рассчитывает король гномов, если сумеет обрести над ними власть.
«Наверное, ты права… И все-таки мне кажется, что Хротгар пытается как-то изменить то равновесие сил, которое сложилось, когда я принёс клятву верности Насуаде. Гномы вряд ли были довольны подобным поворотом событий».
Эрагон оглянулся на Орика, который с волнением ждал его ответа, и спросил:
— Часто ли такое бывало прежде? — спросил он его.
— Ты хочешь знать, делали ли мы такое предложение человеку? Никогда! Хротгар целые сутки подряд спорил с членами клана Ингеитум, прежде чем они согласились принять тебя в свои ряды. Если ты согласишься носить наш герб, то обретёшь те же права, что и любой из нас: сможешь присутствовать на наших собраниях, высказывать своё мнение по любому вопросу… Но самое главное, — голос Орика зазвучал совсем мрачно и очень торжественно, — ты будешь иметь право быть похороненным вместе с нашими мёртвыми, если, конечно, захочешь этого сам.
Зная, как много это значит для гномов, Эрагон снова крепко задумался. Более высокой чести Хротгар просто не мог ему предложить. И он решился: быстро взял шлем у Орика из рук и водрузил себе на голову.
— Передай королю Хротгару, что я сочту за счастье присоединиться к славному роду Ингеитум. Для меня это огромная честь.
Орик одобрительно кивнул и сказал:
— Тогда возьми вот этот Кнурлнин, а по-вашему «Каменное Сердце», и крепко держи его в обеих руках. Теперь ты должен сам сделать надрез у себя на запястье и оросить священный камень своей кровью. Нескольких капель вполне достаточно. Повторяй за мной: Ос ил дом кирану карн дур тарген, цайтмен, оэн гримст вор формв эдарис рак скилфс. Нархо из белгонд… — Это была самая длинная часть ритуала, ибо Орик то и дело останавливался, чтобы перевести Эрагону ту фразу, которую тому надлежало повторить.
В завершение ритуала Эрагон быстро произнёс заклятие, чтобы затянулась ранка на запястье, а Орик заметил:
— Что бы там ни считали представители других наших Домов, но ты вёл себя достойно и проявил к нам должное уважение. Пусть они помнят об этом. — Он усмехнулся. — Ну что ж, теперь мы с тобой почти что родственники. Ты, можно сказать, стал моим сводным братом! Если бы обстоятельства сложились более благоприятно, Хротгар непременно сам преподнёс бы тебе этот шлем во время торжественной церемонии по поводу твоего вступления в Дургримст Ингеитум, но события меняются слишком быстро. Но не сомневайся: все должные почести будут тебе оказаны! И твоё присоединение к нашему клану мы отпразднуем с соблюдением всех необходимых ритуалов, когда вы с Сапфирой вернётесь в Фартхен Дур. Мы устроим грандиозный пир, а тебе придётся подписать множество различных документов, закрепляя свой новый статус.
— Я буду с нетерпением ждать этого дня, — сказал Эрагон, думая о том, что именно сулит ему теперь принадлежность к Дургримст Ингеитум.
Завершив возложенную на него ответственную миссию, Орик сел, опершись спиной о колонну, и принялся вертеть в руках свой боевой топор, но уже через несколько минут гневно глянув на Тронжхайм, проворчал:
— Барзул кнурлар! Где же они? Арья обещала прийти вовремя. Ха! Эти эльфы вечно опаздывают; у них очень странные представления о времени.
— А ты часто с ними дело имел? — спросил Эрагон, присаживаясь на корточки.
Сапфира с интересом наблюдала за ними. Орик рассмеялся:
— Да нет, только с Арьей иногда, она ведь часто уезжала из Фартхен Дура. За семьдесят лет общения с ней я лишь одно понял как следует: эльфа нельзя торопить.
Это все равно что молотом тонкую проволочку ковать — поторопишься и сломаешь её так, что уж никогда не починишь.
— А гномов тоже торопить не стоит?
— Пожалуй. Камень и сам с места сдвинется, если достаточно времени пройдёт. — Орик вздохнул и покачал головой. — Среди здешних народов эльфы меняются медленнее всех — какими были, такими и остались. Между прочим, именно поэтому мне в Дю Вельденварден не очень-то и хочется.
— Но мы-то с Сапфирой должны встретиться с королевой Имиладрис. И Эллесмеру увидеть. А там кто знает… Скажи лучше, когда в последний раз гнома приглашали в Дю Вельденварден?
Орик хмуро на него глянул:
— Это все чисто внешние уловки! Они ничего не значат. А вот перед Тронжхаймом и другими нашими городами стоит множество неотложных задач, однако же я должен тащиться через всю Алагейзию, чтобы обмениваться любезностями с эльфами и погибать от скуки в Эллесмере, пока тебя там будут учить. Да я там окончательно растолстею — ведь твоё обучение может растянуться на несколько лет!
«Несколько лет! — мысленно повторил Эрагон. — Ну что ж, если это необходимо, чтобы победить шейдов и раззаков, я готов».
Сапфира тут же откликнулась:
«Сомневаюсь, чтобы Насуада позволила нам оставаться в Эллесмере дольше нескольких месяцев. Судя по тому, что она нам сказала, мы ей очень скоро понадобимся».
— Ну, наконец-то! — воскликнул Орик, рывком поднимаясь с земли.
К ним приближалась Насуада. Её лёгкие туфельки так и мелькали из-под платья, точно мышки, не решающиеся вылезти из норки. Джормундур и Арья с таким же, как у Орика, заплечным мешком следовали за нею. Арья была в тех же чёрных кожаных доспехах, в каких Эрагон впервые увидел её, и опоясана мечом в чёрных кожаных ножнах.
Эрагон вдруг подумал, что Арья и Насуада могут не одобрить его вступления в Дургримст Ингеитум. Тревога и чувство собственной вины охватили его душу; он понял, что сперва следовало все-таки посоветоваться с Насуадой. И с Арьей! Ему стало жарко: он ещё помнил, как рассердилась Арья после его первой встречи с членами Совета Старейшин.
А потому, когда Насуада остановилась перед ним, он не смог смотреть ей в глаза. Однако она сказала спокойно:
— Значит, ты согласился.
Эрагон кивнул, по-прежнему не поднимая глаз.
— Я все думала, согласишься ли ты, — продолжала Насуада. — Что ж, теперь все три народа имеют на тебя право — как это и было с Всадниками прежде. Гномы могут требовать твоего содействия, поскольку ты вступил в Дургримст Ингеитум; эльфы станут твоими учителями — их влияние на тебя окажется, возможно, наиболее сильным, ибо ваша с Сапфирой тесная связь в основе своей имеет эльфийскую магию; мне ты также принёс клятву верности, а я — человек. Возможно, впрочем, это даже хорошо, что все мы имеем право на твою верность… — Она посмотрела Эрагону прямо в глаза, как-то странно улыбнулась, сунула ему в руку небольшой кошель с золотыми монетами и отступила в сторону.