Там, где обрывается жизнь: повести, стр. 10
– Разумеется. Никаких проблем.
Виолетта велела сесть на свое место девушке:
– Я сейчас вернусь. – И поднялась на третий этаж. Коридор, где располагались кабинеты администрации, пустовал. Она отперла кабинет, вошла, но даже не успела включить свет. Сильная рука в перчатке зажала ей рот, в сонную артерию вонзилось тонкое лезвие ножа. Смерть наступила мгновенно. Виолетта упала на ковер. Из горла брызгала кровь пульсирующими струйками. Нож остался торчать в горле. Рука в перчатке белым платком промокнула рану, и платок моментально пропитался кровью. Его осторожно положили в целлофановый пакет. Человек вышел из кабинета и закрыл дверь.
Свиридов и Вербицкий расслаблялись, сидя дома, пили коньяк в открытую, не маскируя его под чай.
– Ходят слухи, что тебя выдвигают в прокуроры области, – сказал Свиридов.
– Нет, Жека, в прокуроры я не гожусь, не интересно. Бумажная работа, а я практик.
– Я бы согласился, но меня не выдвигают. В нашей области с продвижениями дело туго обстоит. Работу твою никто не ценит, горбатишься, горбатишься, а все в том же кресле сидишь – борец невидимого фронта.
– Прессу надо подключать. Побольше шума, и тогда заметят. У нас есть знаменитый репортер, мой друг Олег Громов. Его хлебом не корми, дай ущипнуть прокуратуру за задницу. Дуэль между нами длится много лет с переменным успехом. Но как это преподносится…
Раздался телефонный звонок.
– Извини, Илья.
Свиридов снял трубку и услышал глухой мужской голос:
– Я звоню от салона «Стиль». Заглянул в кабинет хозяйки по делу. Она лежит на полу мертвая с ножом в горле. Я сматываюсь. Журнал посетителей – в столе на первом этаже в приемной. Имена кодированы, но, думаю, вы разберетесь что к чему.
Свиридов набрал номер Евсюкова.
– Срочно оперативную бригаду и ОМОН к салону «Стиль». Есть труп. Никого не впускать и не выпускать, не считаясь с рангом и положением. Быстро. Я выезжаю.
– Я с тобой, – сказал Вербицкий.
Евсюков, осматривавший труп, поднялся с корточек:
– Удар нанесли сзади. Тут даже силы не понадобилось. Лезвие настолько острое, что вошло как в масло. Опытная рука действовала.
– Не обязательно, – возразил Вербицкий. – Попадание в сонную артерию, скорее, случайность. Удар в шею всегда смертелен. И еще. Ключ торчит снаружи, женщина вошла к себе в кабинет на минуту. Убийца ее поджидал. Скорее всего, кто-то из своих.
– Как у тебя ловко все получилось, – покачал головой Свиридов.
– У меня ничего не получилось. Девица из приемной сказала, что Виолетта Луцкая не трогалась с места весь вечер. В одиннадцать сорок пять ей кто-то позвонил, и она пошла к себе в кабинет. Сказала, что вернется через несколько минут. Нам позвонили в полночь. Вот и вся «ловкость».
– Убедительно.
– Кинжал с перламутровой ручкой, золотой змейкой, изящный. Киллеры таким оружием не пользуются, – почесав подбородок, сказал Евсюков.
– Не берите в голову, – махнул рукой Вербицкий. – Показуха. Хотите сказать, что такой ножичек в ножнах легко положить в женскую сумочку? Не поддавайтесь примитивным наводкам.
В комнату вошли два омоновца, ведя под руки парня кавказской внешности.
– Вот, товарищ майор, пытался удрать через черный ход.
Омоновец бросил спортивную сумку на пол.
– Это его.
Кавказец с неподдельным испугом смотрел на труп.
– Как зовут? – спросил Свиридов.
– Вячек.
– Полное имя.
– Вячеслав Гумаров.
– Знаешь ее?
– Хозяйка притона. Виолетта Луцкая. Я с ней разговаривал час назад.
– Где был остальное время?
– В архиве. В подвале.
– Обыщите его.
Омоновец выгреб все из карманов задержанного, среди прочего – два ключа на разных брелках с лейблом «Стиль».
Вербицкий взял ключи.
– Один, как я догадываюсь, от архива, второй от этого кабинета. Так?
Парень кивнул.
– Тетенька застукала тебя в своем кабинете, и ты ее кокнул. Так? – спросил Евсюков.
– Я ее не трогал. Она мне доверяла и сама дала ключ от кабинета. Я ее обслуживал.
– Каким образом?
– Всеми образами. Выполнял поручения и спал с ней.
– Что в сумке?
– Старый архив. Девчонки попросили принести. Бывшие шлюхи из притона хотели концы обрубить. Они боялись Виолетту. Я согласился помочь.
Свиридов расстегнул молнию и достал один из альбомов с фотографиями.
– Ба! Знакомые все лица. Невеста покойного Кайранского и любовница его старшего сына. Да, попали девочки в переплет. Значит, Виолетта имела на них компромат?
– Имела. И умела пользоваться своим архивом. Ей многие платят дань за ее знания. Потому она никого не боялась. О притоне и стриптиз-клубах каждая собака в городе знает, но ее никто не трогал.
– Каким же образом двум таким красоткам удалось выскользнуть из-под контроля Виолетты?
– Их выкупили. Кто, не знаю.
– Неужто Луцкой денег не хватало? Торговать высшим сортом глупо, – заметил Вербицкий. – Похоже, дело не только в деньгах. Кто-то на нее оказывал давление.
– Покажи, где лежат шифры, – потребовал Евсюков. – В журнале только номера клиентов, нам нужны их имена.
– Что мне теперь будет?
– Все зависит от твоей помощи следствию. Ну? Где списки? – повысил голос Евсюков.
На улице было уже светло, когда Даша Туманова очнулась. Она сидела за рулем своей машины. Слышался крик ворон и чаек. Девушка осмотрелась. Ее машина стояла в центре городской свалки. Кругом горы мусора и бесчисленное количество птиц. Она глянула на часы – девять утра. Посмотрелась в зеркальце – все в порядке. Ключи – в зажигании. Как она могла очутиться здесь? Даша ничего не понимала.
Окончательно придя в себя, она поехала домой.
5
Стальные ворота открылись автоматически, и Олег въехал на территорию усадьбы. Длинная гравиевая дорожка вела к мрачному зданию замка.
В кабинете, стоя у стола, его встретила статная дама. Он пересек огромные хоромы и поцеловал ей руку.
– Я выполнил ваше мелкое поручение, Вика.
Он положил на стол конверт с фотографиями, к которому та даже не притронулась.
– Я не сомневаюсь в ваших возможностях, Олег. Присаживайтесь.
Олег сел.
– Вы правы, с мелочовкой покончено, теперь вам предстоит выполнить серьезное задание. Вы, кажется, говорите по-французски.
– Свободно.
– Сможете сыграть роль иностранца?
– На сцене?
– На вечеринке. Вы должны убедить одного человека лечь на операцию по пересадке сердца. Только ваш авторитет может заставить его поверить в необходимость этого.
– Авторитет? Нет у меня никакого авторитета. К тому же я ни черта не смыслю в медицине.
– Вам этого и не надо. Будете болтать о погоде или о сокровищах Лувра. Пациент не знает французского. Переводчик переведет вашу болтовню так, как надо. Требуется ваше обаяние и умение внушать людям, что вы талантливы.
– Не замечал за собой таких способностей.
– Не кокетничайте и уберите этот блеск в глазах.
– Чего греха таить! Вы произвели на меня впечатление. Но я умею мыслить трезво. Вы для меня сложны и непонятны, как фуга Баха. И родились в очень дорогой рубашке.
– Преувеличиваете. Просто у нас разные взгляды на жизнь.
– Правильно. Мой удел – гоняться за пожарными машинами, будить людей среди ночи, подглядывать в замочные скважины, сидеть на толчке в соседней кабине, получать оплеухи от телохранителей и, падая, стараться не разбить дорогую фотоаппарату. Ни денег, ни личной жизни.
– Главное, что вы делаете все с азартом, и это мне в вас нравится. Но кажется, мы отвлеклись.
Она достала толстый глянцевый журнал на испанском языке и положила его перед Олегом.
– На обложке портрет знаменитого испанского трансплантолога Родриго Сапатероса. Его вам и следует сыграть. Пациент видел его портреты и читал переводные статьи. Я знакома с ним лично. Могу научить вас его жестам и манерам. Это несложно.